– Охотником, – стиснул губы мальчишка.

– Да хоть старшиной, – подал голос Типур, заставив Драхта засверкать глазами.

– Казур, – представил чернявого остроносого паренька Тусус, отчего мальчишка тут же расплылся в осторожной улыбке. – В конце весны пытался наниматься в поселке к угольщику. Сам вроде бы из Амхайна. Мать с сестрами погибла на ягодных сборах на окраине Бейнского леса. Отец умер от шахтной болезни. Из съемного дома парня выгнали хозяева. Да еще и жизни не давали из-за какого-то долга. Так во всяком случае он рассказывает. Мальчишка хотел добраться до Цветочного залива, искупаться в море, рассчитывал пересидеть годик здесь или в окрестностях, подработать, но не рассчитал силы. Свалился от недоедания. У угольщика мы его и забрали. С ожогами. В яму угольную он упал, хотя и шустрый. Оклемался, как видите.

– Мы тут все шустрые, – скорчил гримасу черноволосый переросток, которому явно было уже лет двенадцать. – Или жалуются едоки?

– Нет пока, – позволил себе улыбнуться Тусус. – Это Ран. Откуда-то из Кэчи. От работы не бегает, обмана не терпит, слабость презирает. Говорит, что сын колдуна, но толку-то от его колдовства здесь? Шел в Приют Окаянных, или отец послал, или еще как узнал, что там сирот принимают, но вернулся в Дрохайт.

– На время, – процедил сквозь зубы Ран и с презрением окинул взглядом Дойтена и Клокса.

– Что с отцом? – спросил его Дойтен.

– Имни, – блеснули глаза парня. – У нас черные егеря останавливались, наверное, имни отомстить решили. Налетели стаей ночью, разорвали мать, брата, отца. Я под печью спрятался. Не смогли добраться. Узкий лаз у нас под печью. Или и так… насытились.

– Деревня-то под Черной грядой? – поинтересовался Дойтен.

– Да, – кивнул Ран. – Но не деревня, а хутор. На дороге, правда, да что толку?

– И чего же ты не остался в Приюте Окаянных? – не понял Клокс.

– А ты там был? – резко повернул голову Ран.

– Внутри не был, а у пропасти постоял, – усмехнулся Клокс. – С ветераном, что там проживает, кубками постучался.

– Я тоже у пропасти постоял, – кивнул Ран. – Еще летом. Даже ночь провел в доме, что на том краю построен. И старика того видел, хотя он часто по окрестным лесам бродит. И не только его видел. Разговаривал с хромым мужиком, который в крепости старшим. Как его…

– Брайдем, – напомнил Клокс.

– Точно, – оскалил зубы мальчишка. – Посмотрел на эту крепость со стороны. И на дорожку, что к ней ведет. Даже видел, как ломает там магия ходоков. Ничего страшного, можно пережить, но не по мне это.

– Сломаться испугался? – спросил Дойтен.

– Я ничего не боюсь, – отчеканил мальчишка. – Хотя на целый год или больше оказаться в каменном мешке – не по мне это. Ненависть свою растрачивать не захотел.

– Ненависть? – не понял Клокс.

– Я должен перебить всех имни с этой стороны Черной гряды, – выпалил Ран и неохотно добавил. – Диких, конечно. Для этого мне нужна ненависть. А Брайдем сказал, что она выгореть из меня должна на пути к этим его Стеблям. С мучениями или без, но пока не выгорит, я в крепость не войду. Я и не пошел. Подумал, что подрасту, наймусь в черные егеря. Или в помощники к какому-нибудь колдуну. За кров, еду и работу. Я могу кое-что. Не здесь, конечно, но могу, можешь не сомневаться, судья. Здесь-то никто не может.

– Думал? – переспросил Дойтен. – А теперь уже не думаешь?

– Меня в Тэр берут, – гордо расправил плечи Ран. – Буду служить при Храме Присутствия, научусь владеть оружием, выучу все храмовые заклинания. Может быть, даже стану тэрским сэгатом! А имни все равно перебью!

– Даже тех, кто не виновен в смерти твоих близких? – уточнил Клокс.

– А мне без разницы, – оскалил зубы Ран.

– Эта… Алаин позавчера говорила с ним, – подал голос Тусус. – С ним, и с Казуром. Сказала мне, что именем короля Тэра забирает мальчишек на час. Мол, проверить их надо. Они выходили из ворот, дошли до середины гати. Ран зажег там что-то, потом они сразу вернулись. Типур их сопровождал. Думаю, еще два-три дня здесь, и Ран уйдет с Алаин. Как раз путина начнется. Отец уже знает. Ну, оно и к лучшему. Через два-три дня зал почти пустой будет. Весь город опустеет наполовину. Да и насильно в трактире никого не держат.

– Что зажег? – не понял Дойтен, вспомнив выжженное пятно на плывуне.

– Силу свою проявил, – улыбнулся Ран. – Ледяной плот отцовским заклинанием зажег. Но не бойся, судья. Алаин тут же погасила мое пламя. Она может. И меня научит. Многому. Она зоркая. В Дрохайте никакой магии нет, а она сумела проглядеть мое умение. Я буду служить храму. Она сказала, что такие, как я, на вес золота.

– Смотри, чтобы не переплавили, – равнодушно бросила девчонка. – А то… гордился клубень поварским хватом, пока под нож не попал, да в кипяток не булькнул. Да и не одного же тебя водили?

– Казур, наверное, не подошел, – кивнул Типур. – Я глаз с них не спускал. Осматривали их. Алаин и два ее спутника. Левую руку и у того, и у другого. У Рана рука чистая, что их почему-то раздосадовало. А у Казура ожоги. Но зачем его брали – непонятно. Он ничего не может.

– Я не могу? – едва не задохнулся от обиды Казур. – Раньше мог и теперь смогу. Чего это мне перед этой ведьмой умения свои проявлять? Думаешь, меня просто так повели? Я могу воду заморозить на ладони. Думаешь, как я из угольной ямы выбрался? Просто я закрылся перед этой Алаин!

– А то я не видел, как ты пыхтел на гати, – презрительно сплюнул Ран. – Закрылся… Закрыться может только взрослый и опытный колдун. Да и то не от всякого. У тебя силы нет. Главное, чтобы сила была. У меня она есть.

– Ты силу показывал, когда девчонку к столу ставил и ножи в нее метал? – спросил Клокс.

Парень сузил взгляд и нахохлился, а Тусус вздохнул и продолжил:

– Дора. Слезла с тэрской барки с солью в начале осени. По ее словам она из деревеньки под Маолским водопадом. Собственно торговец там ее и подобрал. По весне паводок был сильнее обычного, деревеньку ее смыло. Об этой истории я еще раньше слышал, там немало народу полегло. Вот и ее мать и бабка погибли. А отец и того раньше. Но его друг охотился где-то в здешних местах. Вот она и…

– Я решила его найти, – перебила Тусуса Дора. – Он должен мне помочь. Когда вода спала, продала остатки скарба, купила место на барке. Но хозяин оказался…

– Скотом он оказался, – сказал Тусус. – Почти не кормил девчонку, хотя, думаю, монету свою получил. Впрочем, я его давно знаю. Скупердяй. Хорошо хоть не надругался и за борт не скинул. Я бы с ним разобрался, но она рассказала все, когда его барка ушла. Теперь до следующей осени.

– Никто не будет разбираться с моими делами за меня, – равнодушно вымолвила Дора, продолжая ковыряться в носу, и добавила, бросив странный черный взгляд на Клокса. – Не нужно рожи корчить, господин судья. Перед тем, как в зал пойти, я руки помою.